Бетховен, гений, замученный глухотой

Родившийся 250 лет назад, Бетховен с юности страдал от серьезной проблемы со слухом, доставляла страдания и приводила к изоляции от общества, но при этом не помешала ему создать свои великие произведения. Согласно легенде, когда в 1824 году он дебютировал в своей девятой симфонии. После исполнения восторженная публика аплодировали целых пять раз. Присутствующие полицейские начали нервничать: даже императорскую фамилию обычно приветствовали только тремя взрывами аплодисментов. Бетховен же ничего не слышал. Он стоял спиной к публике, уткнувшись в свою партитуру. К нему подошла одна из певиц, Каролина Унгер. Она взяла его за плечи и повернула к толпе. Он увидел взволнованные лица, трепещущие руки. Поклонился. К тому времени 53-летний маэстро был совершенно глух.

Первые симптомы зла появились еще в двадцать лет. К 1796 году, через несколько лет после того, как он поселился в Вене, композитор начал терять слух и страдать от шума в ушах. Вскоре после этого он не уже не слышал, что ему говорили, и даже если ему кричали. Он страдал гиперакузией болезнью которая отравляла его жизнь долгие годы. В то время, когда он достиг успеха в Европе в качестве композитора и пианиста, Бетховен осознавал всю тяжесть своей болезни. В течение нескольких лет музыкант продолжал преуспевать в концертах и частных выступлениях в качестве виртуоза фортепиано, но неудобства, вызванные ею, далеко не мимолетные, только усугублялись.

 

В 1801 году Бетховен признавался в своем письме своему другу врачу Францу Герхарду Вегелеру: "за последние три года мой слух все больше ослабевает. Проблема, похоже, была вызвана состоянием моего живота [...]. Фрэнк (венский врач) попытался улучшить мое состояние восстановительными лекарствами, а уши миндальным маслом, но это не помогло [...]. В течение почти двух лет я не посещаю общественные собрания, просто потому, что не могу сказать людям: "я глух [...]". Я умоляю и тебя хранить глубокую тайну по поводу моей глухоты" 

Жизненная тоска, вызванная у Бетховена потерей слуха, отразилась в его музыке. 14-я фортепианная соната, "Лунная соната", является трогательным признанием музыканта, навеянным безответной любовью к Джульетте Гиччиарди. Его музыка вскоре приобретет героический пафос, как метафора отчаянной борьбы человека и его триумфа над невзгодами. В то же время он создает фортепианную сонату № 17 "Буря", трагическая атмосфера которой превращает ее в звуковое созерцание человеческой боли и показывает путь, по которому пойдет композитор: изоляция от общества и катарсис через художественные эксперименты. 

Бетховен обратился за медицинской помощью, хотя та, которую могла предложить наука того времени, была очень ограничена. В 1802 году врачи Иоганн Адам Шмидт и Карл Рокитанский применили электрические токи к уху, но безрезультатно. Шмидт рекомендовал ему отступить на некоторое время, посетить Хайлигенштадт, городок недалеко от Вены, где он мог бы прийти в себя прогуливаясь по лесам, обычай, который будет сопровождать его всю его жизнь. Там он написал в октябре 1802 года так называемое "Завещание Хайлигенштадта", исповедь, которую он скрывал до своей смерти от своих братьев и всего мира: "О люди, вы думаете или говорите, что я злобный, упрямый или мизантроп, как мало вы меня понимаете... Вы не знаете тайну, которая заставляет меня таким предстать перед вами [...]. В течение шести лет я был одержим серьезным недугом, который только усиливается из-за глупых врачей [...]. Мне было невозможно сказать людям «говорите громче, кричите, потому что я глухой" [...]. Какое унижение, когда кто-то рядом со мной слышит флейту на расстоянии, а я не слышу! [...] [ ... ] комические инциденты приводят меня в отчаяние; кажется еще один, и это положит конец моей жизни".

 

Столкнувшись с невозможностью услышать то, что он играл, в 1814 году Бетховен сделал свое последнее публичное выступление как пианист; после этого маэстро с болью в душе согласился, чтобы другие исполняли его произведения. Таким образом, к тому же он был вынужден отказаться от важного источника дохода, связанного с концертами, в результате чего пенсия, полученная венскими властями, стала его основным средством существования. Однако глухота никогда не влияла на его композиторские способности, поскольку Бетховен был способен представить себе все звуки. Как художник, способный визуализировать свою еще не родившуюся работу, Бетховен отчетливо слышал их в своей голове. Более того, по мере того, как болезнь прогрессировала и между ним и миром поднималась непроходимая стена, его стиль развивался не по дням, а по часам, достигая смелости, которая вызвала бы непонимание его современников. Так звуковые новшества последней фортепианной сонаты и квартета, известного как "Великая фуга", сильно озадачили его современников и даже вызвали неприятие. 

 

Композитор никогда не переставал пробовать средства, чтобы вылечить свою глухоту. В одной из записных книжек, которую он использовал для общения с другими, он говорил: «доктор Майер сочетал в одном лечении серный дым с вибрациями, которые позволили ему вылечить немало людей, страдающих от глухоты [...]. Среди прочего, он вылечил женщину, которая больше пятнадцати лет ничего не слышала". Он также обращался к различным гаджетам, чтобы улучшить свой слух. Изобретатель Иоганн Непомук Мельцель создал для него несколько трубок разных размеров. Бетховен предпочитал слуховую рубку в форме диадемы, которую он мог носить, играя на пианино или дирижируя оркестром. Чтобы воспринимать звуковые частоты костной проводимостью через резонаторы клавиатуры, он держал металлический стержень между зубьями, когда опирался на пианино, тем самым улавливая вибрации его внутренним ухом. В 1818 году Бродвудский дом подарил Бетховену пианино, созданное специально для него, с более пронзительной и прочной звучностью, чем у венцев. Граф Конрад подарил ему еще одно, с гигантской оболочкой в качестве усилителя. Но именно благодаря своему необыкновенному внутреннему слуху Бетховен смог продолжать сочинять с неподражаемыми творческими и музыкальными способностями. Бетховену помогали не семьдесят пять лекарственных флаконов, прописанных доктором Андреасом Игназом Вавручем, которые не делали ничего, кроме усугубления его болей. Он просто находил в себе силы сопротивляться в своей приверженности музыке. В "Завещании Хайлигенштадта" он объяснил, что именно это удерживало его от самоубийства: «Только мое искусство остановило меня. Мне казалось невозможным покинуть этот мир, прежде чем я создал все, что я способен создать".

 

Современная медицина указывает на патологию аутоиммунного типа как на наиболее вероятную причину глухоты Бетховена, хотя он приписывал ее проблемам с кишечником. Конечно, из его вскрытия и анализа тканей был сделан вывод о том, что композитор страдал различными заболеваниями брюшной полости, печени и почек, а также менингоэнцефалитом. Последний год его жизни был тяжелым испытанием: две недели врачи лечили его от утолщения живота, от инфекций и отеков, а также наносили ему проколы и кровотечения пиявками. В 2005 году исследователи обнаружили в волосе Бетховена количество свинца в сорок два раза выше среднего, что указывает на то, что отравление свинцом (сатурнизм) может быть причиной болей в животе и, возможно, глухоты.

 

После его смерти, 26 марта 1827 года, родился миф о Бетховене как о типичном романтическом гении, и одной из главных составляющих этого мифа была его глухота. Однако есть версия что, "глухой гений " не был полностью глухим... Таков тезис музыковеда Теодора Альбрехта. Тщательно изучив тетради разговоров, Альбрехт утверждает, что музыкант слышал хотя и не полностью своим левым ухом, по крайней мере, до 1823 года, когда он писал, что, если не использовать слуховые трубки, его левое ухо лучше слышит. За двести лет никто этого не заметил этих записей: только сейчас появился повод для дискуссии.

 

 

 

• Вконтакте ()
• Комментарии (0)
• Facebook ()